Смытые волной - Страница 146

146

Ну вот, у меня есть замена Воронцову, только больше я никогда никакому мужчине не доверюсь. Только по работе, не более того.

Выйдя из исполкома, я вспоминала его лично ко мне обращенный оценивающий взгляд, его реакцию по ряду профессиональных вопросов. Улыбаясь, я сначала пошла в противоположную сторону, а когда сообразила, все равно решила дальше пройтись. Потом автоматом села в подошедший троллейбус, доехала до Новодевичьего монастыря, обошла его, увидела, как несколько человек перешли через дорогу, поднялись на железнодорожную насыпь и пошли по мосту через Москву-реку. Муж говорил мне, что там есть пешеходная дорожка вдоль рельсов, можно по ней спуститься с той стороны реки и оказаться рядом с Потылихой. Он часто по этому мосту ходил, когда одно время они жили с мамой на Мосфильмовской улице. Так удобно было добираться на футбол или другие спортивные события в Лужниках. Он рассказывал мне, как с одеялом и горячительным напитком, закрашенным под чай, и с кучей бутербродов на закуску два дня на жутком морозе смотрел коньки, кажется, чемпионат мира был и выиграл наш парень.

– Детка, это было такое замечательное время! – И лицо его светилось счастьем от воспоминаний. Еще этот мост – излюбленное место для съемок драматических и опасных сцен в кино. Жуть берет, когда видишь эти кадры. Я, конечно, почесала по лесенке вверх на мост. Она была довольно скользкой, нечищеной. Навстречу двигался грузовой состав. Он был таким здоровенным и громыхающим и проносился с такой бешеной скоростью, что я чуть дуба на этом мосту не дала. Мне казалось, что лязгают железяками не только пролетающие мимо вагоны, но и сам мост. Мне чудилось, что вот-вот сейчас меня кто-то схватит сзади. Я крутилась, как волчок, с ужасом смотря то на далеко внизу замерзшую широченную реку, то на проносящиеся на расстоянии вытянутой руки цистерны, вагоны. Мост дрожал, и я дрожала всеми своими зубами, костями и даже кишками внутри. Я припустила обратно что есть мочи, мне казалось, за мной гонятся, и только опять у стен Новодевичьего монастыря восстановилось дыхание. Да, мостик еще тот. Недаром его избрали излюбленным местом для подведения счетов с жизнью бандиты и самоубийцы.

Но выглянувшее солнышко, искрящийся снег, парк, замерзший пруд и с горки скатывающиеся дети на санках и листах картона, весь этот восхитительный вид меня успокоил. Как много счастливых молодых красивых женщин с малышами на саночках и в колясках. Муж, знакомя накануне меня с этим районом Москвы, говорил, что здесь проживает много военных из Академии Фрунзе, здесь их общежития. Очень красиво, особенно сам монастырь – такой величественный на фоне бледно-голубого неба. Какая идиллия, прямо живая картина.

Зайдя внутрь, прочла, что Новодевичий монастырь был основан Василием Третьим в 1524 году в честь Смоленской иконы Божьей матери в благодарность за взятие Смоленска в 1514 году. Даже не верится, что в этом монастыре была заключена царевна Софья, родная сестра Петра Первого. И смотрела из этих узких окошек на повешенных ее братом стрельцов. Страшнее всего, наверное, были стаи ворон, клюющие трупы. Как царевне Софье, да и другим заточенным в монастырях женщинам, было тяжко, они ведь были заживо погребены за этими стенами. Вокруг монастыря были непроходимые болота, потом топкая река и вдали маленькая деревенька Потылиха, расположенная на обрывистом берегу речушки Сетуньки, впадающей в Москву-реку.

Теперь другие времена, народ свободен от дурацких предрассудков. Вокруг настроили красивые новые дома, в которых живут люди, а монастырь продолжает служить. На месте высушенных болот построены гигантские спортивные сооружения. А сама Москва-река оделась в дорогой гранит и теперь величественно катит свои воды вокруг одного из самых красивых районов города.

Я медленно шла, сама с собою рассуждая. Теперь я, коренная одесситка, волей непредсказуемой судьбы, забросившей меня в заснеженную Москву, буду работать в этом районе. Странно, сама контора территориально находится в Киевском районе одной базой, вторая база в Гагаринском районе, а третья вообще далеко за городом. И все это относится к Ленинскому. В Москве, как и у людей в личной жизни, все перепутано, все наворочено, без пол-литра, как говорится, не разберешься.

Удивительно, но коллектив Ленинской конторы принял меня как самого долгожданного работника. Все со мной здоровались, кланялись и радостно улыбались. Кто из них держал камень за пазухой или дулю в кармане, мне не было известно. Съездила я на Центральный рынок за своей трудовой книжкой. Не заходя в плановый отдел, прямо направилась в кадры. Воронцов не ожидал моего появления и, похоже, поначалу растерялся, но сразу взял себя в руки. Не глядя на меня, сдержанно поздоровался, потом достал из сейфа документы. Молча показал пальцем, где мне надо расписаться в получении, и протянул книжку. Я, чтобы протянуть время, ознакомилась с содержанием и подняла на него глаза. Хотелось поговорить, но он отошел к окну и, глядя в него, безучастно произнес:

– Желаю удачи. До свидания.

Я сидела, держа в руках свою трудовую книжку, не в силах подняться, и смотрела на его спину. Почему он так холодно со мной? Ведь он, я чувствовала, симпатизировал мне как женщине. Обиделся, что ушла? Я ведь не бросила Управление на полпути, довела начатое дело до конца. А может, в Москве иначе: пока ты нужна, к тебе с симпатией относятся, а как только от тебя нечего взять, так и в упор не видят. Мне не хотелось так думать о Воронцове. Он старался сделать мне приятное, ничего не могу сказать, и квартиру выбил, и даже персонально лимит, чтобы меня приняли в кандидаты партии. Да если бы я хотела, давно эта красная книжица дома в Одессе пылилась бы вместе с другими документами. Сколько на меня одесский кадровик наседал, и так, и сяк, но все напрасно. Так что, уважаемый товарищ Воронцов, за все спасибо – но это не мое. Прощайте! А квартиру Раечка давно заслужила, сколько можно бедной женщине мотаться из своей глухомани.

146